После моей серии работ «Слышу голоса России» многие подумали, что я антивоенная художница, но это не так. Через свои работы я говорю о том, что меня волнует, рассказываю о своих чувствах и травмах. Мои работы – это отражение моей жизни, диалог с собой. Переживания и изменения в жизни и есть мое вдохновение, это широкое поле для того, чтобы создавать искусство.

Я задумываюсь о том, почему в людях откликается то, что я просто рассказываю о себе. Раньше мое искусство было более абстрактным, отстраненным. Но впоследствии я поняла, что честнее всего будет говорить о том, что я знаю и чувствую. Для меня это условная психотерапия, мой способ коммуникации с миром.

Недавно я попала в интересную ситуацию. На открытие моей выставки в Уфе пришла девушка, которая сразу начала меня отмечать в соцсетях и рассуждать о том, что она не понимает, почему ей должна быть интересна моя боль. На той выставке были представлены работы о моем детстве, о подавленном состоянии сейчас, о воспоминаниях и переживаниях, об умершей бабушке. Та девушка удивлялась тому, что это может кого-то заинтересовать, всего лишь личная история какого-то человека. Она говорила о том, что некоторые моменты чересчур откровенны, что-то ее даже пугало. Но в итоге она сообщила о том, что ей понравилась выставка, ей стало интересно! Я думаю, это случилось, потому что в искусстве каждый находит отражение своей жизни, смотрит через призму собственного опыта и рефлексирует. Некоторые находят в моих работах то, чего я в них не закладывала. Например, кто-то отчетливо видит тему материнства, хотя у меня даже нет детей. Но я совсем не против, ведь у каждого своя реальность, а я не могу навязывать людям мою. Я всего лишь рассказываю свою историю.

Несмотря на активный отклик аудитории, сейчас я переживаю не лучшие времена. После известных событий, стало непонятно, как все работает в арт-сообществе. Раньше я регулярно участвовала в выставках, все было расписано на год вперед, и я могла планировать свое будущее. Теперь многие кураторы, с которыми я сотрудничала, уехали за границу, а другие не готовы со мной работать. Я чувствую, что сейчас я «забанена» в арт-сообществе, которое состоит не только из художников и художниц, но и из кураторов и владельцев галерей. При этом напрямую никто ни о чем не говорит, мои работы просто отказываются страховать и выставлять. Сейчас я присматриваюсь к людям, которые остались, потому что мне кажется важным сохранять связи, чтобы друг друга поддерживать. И все же на данный момент у меня нет предложений и плана развития в России. Но независимо от моего положения сейчас, я не собираюсь покидать страну.

Я чувствую себя комфортно, живя и работая в Нижнем Тагиле, ментально я с Урала и нигде мне не будет так хорошо, как здесь. В детстве, когда мы жили в деревне, мама всегда хотела переехать в Нижний Тагил, потому что там больше возможностей. Когда я училась уже в Тагиле, одноклассники мечтали о Екатеринбурге. А когда я поступила в том же Тагиле на худграф, все говорили о том, что для художника лучшее место – Питер. Мне и сейчас советуют переехать то в Москву, то за границу, но я не понимаю зачем. Я бывала во многих городах и странах, где-то недолго жила, но все это было «не мое». После поездки в Норвегию и Италию я только укрепилась в своем желании жить на Урале. Есть много стереотипов о том, что в Европе рай, а мы недотягиваем, но в каждом городе мира есть свои плюсы и минусы. Я думаю, что нужно развивать среду вокруг себя, а не ехать туда, где уже хорошо. Здесь мое вдохновение, несмотря на отсутствие заработка.

Принимая решение стать художницей важно осознавать, что у тебя никогда не будет постоянного заработка. На худграфе нам не рассказывали, как работает рынок современного искусства, там, скорее, говорили о схеме «Художник рисует – все восхищаются». В целом, денежный вопрос заинтересовал меня довольно поздно, но потребовал решения. Мне необходимо полностью погружаться в каждую работу, поэтому работать где-то параллельно – немыслимый вариант. Поэтому сначала мне было очень тяжело. Когда у тебя нет имени, ты никому не интересна. Мне потребовалось приложить огромные усилия, чтобы меня начали узнавать. В институте мы с двумя однокурсниками создали арт-группу «SECONDHAND». Я помню, что мы много работали и ничего не зарабатывали. Мы ездили на выставку в Тольятти полностью за свои деньги и потратили много ресурсов, чтобы получить возможность показать свои работы. Потом все постепенно развивалось, мое имя стало больше звучать, и я поняла, что труд должен и может быть оплачен. Художники привлекают зрителей в галереи и логично, что мы не можем работать бесплатно. Сейчас мне платят гонорары, но я почти та же Алиса, которой была 10 лет назад, мало что изменилось, кроме того, что у меня появилась аудитория. Поэтому я считаю, что у всех, в том числе у начинающих художников, должна быть оплата.

Сегодня многие считают, что искусство – это история именно про деньги, что можно взять любой предмет и назвать это искусством. Конечно, такое тоже встречается, но я думаю, что куда больше искренних авторов. В России принято считать, что искусство это что-то элитарное. Но я думаю, что оно для всех. Оно лечит. Это огромная сила, надо всего лишь сделать ей шаг навстречу. Мне кажется, что каждому человеку стоит присмотреться к современному искусству. Его не нужно понимать, нужно чувствовать.