Радиоведущая Надежда Стрельникова честно и откровенно рассказала о том, почему помощь психотерапевта нужна практически каждому, как не сойти с ума и признаться самому себе, что у тебя есть проблемы. Это ее история борьбы с самой собой.
Даже в современном мире тема депрессии и антидепрессантов табуирована. Об этом говорить не принято, а если и говорят, то как о чем-то несерьезном. Да какая у него или нее депрессия – это просто блажь. Но так считает только тот, кто не проходил через это состояние. Сегодня, спустя время после моего принятия и осознания, что мне нужна была помощь, я могу рассказать свою историю, и возможно она поможет кому-то еще. Прежде всего надо разделять такие понятия, как депрессия, невроз и тревожное расстройство – уж сейчас-то я много об этом знаю. Как таковой депрессии у меня не было, и если говорить прямо, то мой диагноз звучит как генерализованное тревожное расстройство (ГТР). То есть я тот человек, который постоянно испытывает тревогу из-за всего, что в обычной жизни для здорового человека является абсолютно нормальным. Допустим, ребенок пошел в школу и едва вышел за порог, как в твоей голове рисуются картинки одна хуже другой. Еду приготовить – тот еще квест, а вдруг у меня не получиться? А вдруг я пойду туда-то и там что-то произойдет? Или муж задержался на работе, а ты думаешь: все – его сбила машина. Возникающим вероятным сценариям сам Спилберг бы позавидовал! Накручивание себя достигает апогея. И в какой-то момент ты понимаешь, что тревога полностью управляет тобой, ты не можешь ничего сделать, потому что заранее боишься придуманной самим же собой несчастливой концовки. Это и называется «тревожное расстройство». Депрессия — нечто иное. При ней человек ничего не хочет, его ничего не радует, волной накрывает полная апатия. Кстати, очень часто депрессия и невроз идут рука об руку. Есть определенные тесты, которые люди могут провести сами и определить, какая напасть у них (в интернете всемогущем полно вариантов, причем медицинских) – депрессия или тревожное расстройство. Но здесь существует опасность – больной человек, да и здоровый тоже, в любом случае будет лгать самому себе. Все мы врем. А вот врач может вывести тебя на чистую воду, он знает, как это делать. Но для этого нужно принять свое состояние, признаться в том, что тебе плохо, иначе, конечно, ты никуда не пойдешь. К тому же кто-то очень добрый параллельно скажет – да что ты тревожишься, да ничего же не происходит, да пошли выпьем, расслабься, отдохни, сходи на йогу. Ты сходил, выпил, вроде бы расслабился, но тревога никуда не делась.
Пока ты сам себе не скажешь – мне нужна помощь, тебе никто не поможет. Признание проблемы уже является первым этапом на пути к выздоровлению. В какой-то момент и я уже понимала, что со мной что-то происходит, мой уровень тревоги был очень высоким. Я читала психологов, искала информацию про тревожное расстройство, пыталась сама из этого состояния выйти, три года ходила к психотерапевту. Эффект был, но не такой, как я ожидала. И это при том, что я всегда была тем человеком, который знает, что выберется из любой задницы. К тому же масла в огонь подлил ковид. Да-да, именно он. Уже не секрет, что он сильно воздействует на нервную систему, те, у кого есть проблемы, попадают в высокий фактор риска усугубления ситуации. Сначала нас всех пугали, как это страшно, и я себя так накрутила, что через три дня у меня начались сильные панические атаки. Честно говоря, до этого я думала, что знаю, что такое панические атаки, оказалось – нет. Я задыхалась, земля уходила из-под ног, страх сжирал меня. Я лежала два дня в спальне и никого не впускала. Сердце колотилось до жути. В какой-то момент я даже вызвала скорую, так как думала, что задыхаюсь и умираю. Мне сделали сатурацию легких, все было отлично. Спасибо медбрату, на мой вопрос, почему я задыхаюсь, ответил – у вас же паническая атака. Эти панические атаки у меня длились условно две недели, круглосуточно, постоянно. Это был кошмар: я боялась зайти в продуктовый магазин, потому что на кассе меня так накрывало, что хотелось все бросить и убежать. Потом только я узнала, что при резком выбросе адреналина в кровь нужно или бежать, или приседать, в общем совершать какое-то физическое действие. Кстати, именно в то время впервые от врача прозвучало слово «антидепрессанты», но я тогда от них отмахнулась. И как только панические атаки прошли, я решила, что здорова.
В антидепрессантах меня как любого тревожного человека пугали побочные эффекты, и я боялась их до невозможности. Мой врач не настаивал на этом, потому что прекрасно понимал, что если он их начнет навязывать, я сбегу от него. В итоге я три года шла к антидепрессантам, а в апреле этого года поняла, что не вывожу. Мне стало настолько плохо физически, что я практически перестала спать, а если засыпала, то просыпалась от постоянной мясорубки в голове. Я не могла заниматься спортом, потому что после занятий болело все тело. Было одно желание – ничего не делать. Не потому, что у тебя плохое настроение, а потому что ты НЕ МОЖЕШЬ ничего делать. Постоянные слезы, жалость к себе, невозможность заниматься детьми и самобичевание, что ты плохая мать, стали моими постоянными спутниками. Все, что могла, я делегировала, единственное, что делала сама – это ходила на работу, потому что боялась потерять свою последнюю социальную активность в жизни и через силу работала, держалась, вела эфиры, улыбалась. А внутри была пустота. К слову, среди людей с тревожным расстройством много ипохондриков. Вы не представляете, сколько анализов я сдала. Надо мной смеялись подруги: «Надя, куда ты после работы, к какому врачу?». Хотя в этом случае оказалось много плюсов: теперь я знаю очень много классных врачей. Так что в апреле я написала своему психотерапевту, что готова на все! Тогда он предложил полежать в психиатрической больнице. И та-дааам, сработал стереотип: «А, психушка, докатилась!». При этом мой психотерапевт работает в психиатрической больнице, и я давно не верила в миф, что эта больница — только для психов. Нет. Там есть отделение неврозов, где лежат тревожные люди, люди с депрессией и в подавленном состоянии. Там много пенсионеров, много молодых – от 16-18 лет, у которых есть небольшие проблемы с ментальным здоровьем. Поэтому я все же решилась и отправилась в стационар, где мне сразу же сказали, что нужны антидепрессанты. Но как же? Я их боюсь, потому что мне будет плохо. Помню, врач мне сказала такую фразу: «Хуже, чем сейчас, уже точно не будет». Я очень боялась первой таблетки, но решила – ладно, будь что будет! Сейчас могу сказать, что уже через три дня я ПРОСНУЛАСЬ. Во-первых, я стала спать, не просыпаясь, вставала полностью отдохнувшей. Да, у меня кружилась голова, меня подташнивало, но состояние было не хуже, чем то, в котором я пребывала раньше. Уже недели через две я по-другому стала смотреть на все, у меня появились силы, внутренняя стабильность, хотя не скажу, что сразу же исчезла тревожность. Но я поняла, что начинаю избавляться от нее. Конечно, походы к психотерапевту никто не отменяет в случае приема препаратов, антидепрессант — это не волшебная таблетка, это способ тебя ввести в состояние, когда ты можешь собой заниматься. То есть если ты будешь только принимать антидепрессант и ничего с собой не делать, болезнь никуда не денется.
Антидепрессанты, по сути, это серотонин, нехватка которого и вызывает подобные состояния. Сейчас я уже больше полугода принимаю антидепрессанты. Моя подруга, с которой я много лет иду рука об руку, заметила, насколько я изменилась, как с юмором стала относиться к некоторым вещам. Помню, как шторы дома постирала, для меня это было таким достижением. Но важно помнить, как только ты прекращаешь прием препарата и работу над собой, все возвращается на круги своя. И сейчас, в условиях стрессовой обстановки в мире накрутить себя ничего не стоит. Я уже говорила про выброс адреналина при панических атаках, так вот он возникает, когда накопленному стрессу нужен выход. Каким образом он копится? Когда мы не говорим, если нам что-то не нравится, и это нас триггерит. Триггер начинает раздражать нервную систему, добавляются дополнительные стрессовые факторы, вот тогда и случается резкий выброс адреналина. Особенно это касается людей, которые не занимаются спортом, не бегают, не ходят к психологу или психотерапевту, не общаются с людьми, когда есть кому что-то высказать, чтобы все накопившееся выплеснуть. Необходимо проговаривание чувств. Прошлые поколения этому никто не учил. Табуированность темы психологических проблем существует до сих пор, потому что до сих пор мы живем по стадному принципу. Все говорят, что это ерунда, и я буду так же считать, все считают, что к психотерапевтам ходят только те, кому деньги некуда девать, и я буду, пойду лучше спортом займусь или выпью. И кому-то на какой-то срок это действительно помогает. Им так проще, но признать, что тебе необходима помощь, не каждый способен. Сколько вокруг меня было людей, которые, когда я говорила, что хожу к психотерапевту и собираюсь принимать антидепрессанты, мне говорили – ты с ума сошла? Это же самое последнее, что можно придумать. Возьми себя в руки! Человек, который никогда не был в такой ситуации, не поймет никогда, что с тобой происходит. Для многих панические атаки – нечто придуманное для того, чтобы оправдать свою лень. Поэтому я в свое время привела на сеанс мужа, чтобы он понял, что со мной происходит. Есть одна проблема: когда человек начинает собой заниматься, но потом возвращается в прежнюю среду, где нет поддержки со стороны семьи и общества, вся работа сводится к нулю. А работа с собой должна быть. Почему тебя это раздражает? Зачем тебе это надо? Для чего ты кричишь? Задавать себе нужно вопрос «зачем», а не почему. Можно спросить, почему ты куришь? А можно – зачем? И этот вопрос многое меняет, начинается головоломка и поиск ответов. Не надо бояться признаваться себе, что все плохо, не надо бояться искать помощи, только так мы сможем быть счастливыми и только так сможем обрести спокойствие.
