Виктор Борисович Христенко — для России личность значимая. В разные периоды на протяжении десятилетий он занимал разные управленческие посты во властных и экономических структурах. Покинув госаппарат, посвятил себя собственным проектам, в том числе творческим —и вот в начале марта в его родном Челябинске открывается его первая персональная выставка фотографий «Я так вижу».
Виктор Борисович, вы много лет снимали для себя, почему решили показать свои работы публике?
Сама идея сформировалась постепенно, как только у меня появилось чуть больше свободного времени. Фотография — моя страсть. С тех пор, как в пять лет я впервые взял фотоаппарат в руки, больше его не отпускал, и за всю жизнь накопил тысячи снимков. Разбирая накопленное, впервые начал понимать, что же меня больше всего притягивало в фотографии. Живая жизнь! И посредством выставки «Я так вижу» хочу поделиться своим сокровенным. Челябинск — моя родина, где я прожил и проработал сорок лет, где родились мои дети, где покоятся мои родители, земля для которой я делаю все, что в моих силах. И поэтому моя первая выставка здесь.
Боитесь критики?
Как любая история, связанная с творчеством, эта выставка вызовет как минимум неоднозначную реакцию. Иначе это не творчество, а что-то другое. В любом случае человек, который впервые публично что-то делает, ждет оценки и понимает риски. А уж если ты в конце седьмого десятка подходишь к такому решению, имея публичный бэкграунд и являясь перфекционистом по натуре… Сказать, что мне все равно, будет чистым кокетством. Конечно, для меня это важно.
Расскажите о том, как будет устроена ваша выставка?
Она будет состоять из четырех частей, первой 8 марта откроется экспозиция «Быть тореро». Это особая для меня история. В начале 90-х я оказался в Мадриде. Тогда там проходила коррида, и я попросил в гостинице у консьержа достать мне билет. Помню, сидел и смотрел больше не на арену, а на людей вокруг. Пытался понять, что они переживают, что происходит, понять суть того, что снимал. Но тогда прочувствовать это у меня не получилось. Спустя время я попросил своего товарища познакомить меня с его другом-матадором — легендой испанской корриды Пепином Лирией. Мне повезло: Пепин разрешил мне окунуться в его жизнь. Я хотел немного стать им, посмотреть на корриду изнутри тореро. Во время фестиваля в Мурсии, а потом через два года на корриде в Толедо я сделал несколько тысяч снимков и выпустил два альбома: «Зрелище» и «Возвращение», и уже позже у меня родилась идея книги «Быть тореро», — нашего с Пепином «ребенка», который как бы видит моими глазами, а говорит его устами.
Дальше, в конце марта, экспозиция сменится на ретроспективный проект «Город». Город для меня — живой организм. Города рождаются и умирают, как люди. Это не просто архитектура. У каждого из них есть душа — разная и в разном состоянии. Следом, в апреле, начнется экспозиция «Люди». Нет ничего интереснее, чем снимать людей. В детстве у меня была мечта о волшебном зеркале, через которое можно увидеть всех людей на Земле в одно мгновение. Представить, что делают прямо сейчас несколько миллиардов людей. И вот я подхожу к этому зеркалу с фотоаппаратом и делаю снимок. Мое воображение просто захватывала эта стена портретов. С тех пор, как у меня возникла эта мечта, прошло несколько десятков лет — и оказалось, что я эту мечту постепенно воплощаю.
Завершающая, четвертая экспозиция, начнется с середины апреля и закончится 5 мая, называется «+/- 90». Два года назад я начал ездить в экспедиции по российской глубинке и снимать людей, которым плюс минус 90 лет. Я хотел почувствовать, понять, услышать и увидеть простых людей, проживших большую и совсем непростую жизнь в местах, от которых так и веет «уходящей натурой». Это по сути презентация нового проекта, который будет продолжаться.
А если говорить о душе городов, как вы выше об этом сказали, то как можно описать души Челябинска, Екатеринбурга и Москвы?
Екатеринбург и Челябинск похожи, это близкие по духу города. Но они всю новейшую историю находятся в конкуренции. Еще в советское время, когда я стал зампредом горисполкома Челябинска, а потом и первым вице-губернатором Челябинской области, у нас было постоянное соревнование. Считаю, Екатеринбург безусловно победил в этой гонке и заслуженно завоевал звание столицы Урала. Хотя Челябинск остается столицей Южного Урала! Но души у них тем не менее похожи своей открытостью, честностью, прямолинейностью натуры. Несмотря на кажущуюся внешнюю суровость, это души чувствительные. Это душа такого простого непростого человека, которому не нужно доказывать свою крутость. Он говорит медленно, слова бережет. Не потому, что сказать нечего, а потому, что ему важно понять, что и зачем говорить, прежде чем открывать рот. Вот Москва — сложный город со сложной, закрытой душой. Она многослойная, быстро и много говорящая, более склонная к лицемерию. Несмотря на внешнюю красоту, до ее глубины дойти практически невозможно. Конечно, сейчас мне все екатеринбуржцы, челябинцы и москвичи скажут, что я не прав. Но это мое ощущение души городов.
А есть у вас жизненный девиз?
Когда мне было 15 лет, я слегка начудил. Вот тогда у меня родился девиз, которому я верен до сих пор и с ним живу. Звучит он так: плох не тот человек, который совершает дурные поступки, а тот, который этому не ужасается. Я, понятно, не безгрешен. Мы все совершаем дурные поступки, но приличными людьми остаются те, кто этому ужасается.
Вас многие знают как мастера по разрешению конфликтов. Это навык, который можно развивать, или врожденный талант?
Скорее умение стратегически мыслить. С начала 2000-х я имел дело с разработкой стратегий целых отраслей, крупных сегментов хозяйства страны. Приоритетной задачей стало налаживание государственно-частных партнерств. Мне надо было понять, как это сделать, собирая вместе столь разных по интересам людей, компании и организации. Здесь важно было создать понимание общей цели, объединить ресурсы и разделить риски. Если вы это сделали — дальше все сработает даже в сложной и конфликтной ситуации.
В начале этого века была принята долгосрочная стратегия развития, а по сути создания отрасли автомобилестроения в России, включая не только грузовой сегмент, достаточно развитый к тому моменту, но и легковой, который практически уже исчез из палитры российской индустрии. И эта стратегия не только объединяла всех участников рынка автомобилестроения, но и давала им видение на ближайшие 20 лет, с которым все были согласны и для всех это было важно. Она включала не только сборщиков автомобилей, но и производителей автокомпонентов, металлургов, химиков и еще много кого.
Автомобилестроение – одна из самых сложных по цепочке участников создания автомобиля. И, конечно, вся “цепочка” включилась и восприняла эту стратегию как сигнал к действию, на базе которой были выстроены корпоративные стратегии всех участников процесса. И все зашевелились, включая наших партнеров — к тому моменту у нас возникли стратегические партнерства с европейскими, американскими, южнокорейскими и японскими производителями. В России появились новые заводы, суперсовременные, по самым высоким меркам. И что не менее важно, наши партнеры помогали нам внедрить технологические стандарты, подготовить кадры к работе в новой индустрии по всей цепочке.
И наступил 2008-2009 год, финансовый кризис. Коллеги нам сказали: слушайте, ну вот как-то все так поменялось, меняйте вашу стратегию. Но Владимир Владимирович Путин, в то время премьер-министр России, на совещании, услышав наши аргументы, поддержал нашу сторону. В чем состояли аргументы? Мы обозначили все содержательные цели на долгосрочную перспективу создания отрасли и подотраслей, модернизации отраслей металлургии, химии и т.д. Запустились стратегические партнерства, и все это, конечно, не подлежит никакой ревизии. Мы видим перспективу точно так же, как мы ее видели несколько лет назад, когда утверждали стратегию. А что изменилось? Изменилась макроэкономика, которую нам дали Минэкономразвития и ЦБ: курс рубля, ставка рефинансирования и уровень инфляции. Но это не значит, что надо менять стратегию.
Мы предложили сбалансировать эти макроэкономические параметры, которые вышли из-под контроля и повлияли на стратегию автопрома. Предложили придумать компенсаторные механизмы — тогда быстро родились инструменты поддержки в виде утилизационной программы, когда можно было сдать старый автомобиль, и взамен приобрести новый. Когда появились льготные кредиты на автомобили — так поддержали спрос. Когда стала льготироваться ставка для инвесторов, которые уже осуществили свои инвестиции в автопром. И это позволило отрасли не только пройти кризис 2009-го года, но и преодолеть эпоху первых санкций 2014 года и двигаться дальше вперед. И выжить сейчас, после 2022 года, когда случился исход основных партнеров. Все глубоко овладели технологическим циклом, есть подготовленные кадры, есть мощности, которые в технологическом смысле не уступают ничем самым современным заводам в автопроме, которые создавались партнерами. И оказалось, что наша стратегия создала основную устойчивость к сложностям, возникающим по дороге.
Если вы идете по дороге и все время смотрите себе только под ноги, боясь наступить на какой-то камешек или стеклышко и пораниться, то рано или поздно вы упретесь в стену. Поскольку смотреть надо не под ноги, а смотреть надо вперед. Если вы смотрите вперед, видите и понимаете, куда вы идете, то никакие камешки под ногами не страшны.
Имея такой бэкграунд и опыт, вы все-таки ушли из госструктур. Почему?
Я абсолютно счастлив, что за 27 лет в госуправлении мне удавалось сохранять бешеный интерес к тому, что я делал, и испытывать полное удовлетворение от того, какого рода сложные задачки мне доверяли решать. А значит, я имею право попробовать что-то другое, найти время для того, на что раньше его не хватало. И неважно, что у моих новых проектов гораздо более скромные масштабы деятельности, чем на государственных должностях. От этого они не становятся для меня менее интересными. И весь мой профессиональный опыт от этого не становится менее ценным и полезным для меня.
Виктор Борисович, сейчас, спустя время, есть ли толика сожаления, что большая часть жизни была посвящена работе на столь ответственных постах и в очень тяжелом графике, очевидно, в ущерб личному?
Нет, конечно. Я в принципе никогда ни о чем не жалею: это самое бессмысленное занятие, которое можно придумать в жизни. Наоборот, скажу, слава Богу, что все сложилось именно так. Даже когда было очень тяжело.
За те восемь лет с тех пор, как вы ушли из госструктур, что заняло особое место в вашей душе?
Прежде всего семья, причем не только в физическом, но и в историко-культурном смысле. Сначала к вековому юбилею моего папы, а потом к столетию мамы мне важно было завершить, насколько это возможно, исследования истории нашей семьи по обеим линиям. А сделать это было не так просто, учитывая, что все мои корни — из крепостных крестьян Малороссии и Новороссии.
Это и содействие развитию самого Челябинска и области, работа с родным университетом (ЮУрГУ). Начиная с этой весны в вузе будет работать моя именная грантовая программа “Шаг в будущее”, и первым благотворительным взносом для нее будут средства от продажи работ и альбомов с выставки. Сейчас я также президент Ассоциации гольфа России, поэтому одна из моих задач — развитие этого вида спорта на национальном уровне.
И, конечно, фотография. Такие проекты как «+/− 90» (о пожилых людях из российской глубинки. — Прим. ред.) очень греют мне душу. Ты соприкасаешься с мудростью таких простых непростых людей, проживших долгую жизнь. Живя простой жизнью без изысков, люди спасаются от многих из десяти грехов, от которых человечество гибнет, и очень быстро. Недавно встречался с женщиной, которой исполнилось сто лет. Помню, я ее спросил: «У вас была трудная жизнь, только что сто лет отметили». А она ответила: «Милок, чем труднее жизнь, тем дольше живешь». И я задумался на эту тему. Наверное, в этом есть какая-то сермяжная правда. Чем труднее жизнь, тем ты более стоек и крепок. Очень хочется дожить и оказаться в их прекрасной компании, а заслуженно поместить свой автопортрет в проект “+/-90”. Это поддерживает интерес к жизни.
