Бессознательный расход ресурсов Земли приводит к глобальным экологическим проблемам, что вынуждает людей учиться разумному потреблению. Уральский художник Рома Бантик рассказал о том, как переосмыслил свое искусство и сделал его безотходным, а также о жизни во Франции и художественных практиках.

Год назад, в мае 2022 года, я переехал во Францию. Здесь я учусь и продолжаю свою художественную практику. Мне удалось поступить в артшколу в Страсбурге, поэтому на данный момент я много времени уделяю обучению и искусству. Ещё я работаю на ферме, собираю виноград в полях. Эта работа обусловлена многими факторами: захотелось осуществлять какую-то трудовую практику, подзаработать денег и погрузиться в среду общения с местными жителями. Здесь очень интересный район – Эльзас. Он находится между Германией и Францией, на пограничной территории, поэтому старшее поколение разговаривает на двух языках, что очень меня удивляет. Они постоянно переходят с французского на немецкий, и обратно. Это завораживает.

В местах, в которых я живу много вдохновения, здесь мне безусловно нравится. Именно на этой ферме я почувствовал что-то родное в людях, потому что они напрямую связаны с трудом и промышленностью. Вчера на обеденном перерыве я намазывал на багет масло, сверху положил кусок сыра, и в этот момент ко мне подошел Реми, мужчина лет шестидесяти, и спросил, сколько у меня рук и ног. На мой ответ о том, что у меня две руки и две ноги, он положил мне на хлеб второй кусок сыра и пояснил, что нужно сытно питаться при физической работе.

Я часто вспоминаю дом, для меня Урал – это огромный источник вдохновения, потому что мое искусство связано с металлом. Здесь, во Франции, я каждый день ношу на себе какие-то металлические изделия, сделанные на Урале. Часто люди интересуются этими объектами, и я им охотно рассказываю о том, что это было сделано на моей родине и является частью меня самого. Многие наслышаны об Уральских горах, как о месте, связанном с металлургией и промышленностью.

Больше всего меня интересует практика перерождения и возвращения к первозданному. Все объекты, которые я создаю, имеют прошлую жизнь. Переплавить можно все, что угодно: автомобильные и танковые двигатели, оружия, акустические системы. Я возвращаю эти объекты в первозданный вид, а затем придаю им новый. Более того, это сильно напоминает мне человеческую сущность, поэтому главная тема для меня – это перерождение эго, его существование в новых пространствах и измерениях. Если говорить кратко, я освобождаю материал от каких-либо ограничений, в которые их поместил человек, и даю ему проявиться. Мне важно, что происходит это взаимодействие, словно диалог.

Эти размышления я связываю с йогой, потому что она, как и любая художественная практика, возвращает человека в первозданное состояние. До 2020 года я много работал с краской и холстами, но, когда начался ковид, и я стал изучать йогу, многое изменилось в моем сознании. Я понял, что все, что я делал до пандемии – это были довольно хаотичные вещи. Именно йога помогла мне обратиться к своему первозданному сознанию. Я понял, что все мои работы с холстами были довольны эгоистичны с точки зрения материалов, так как на краски, холсты и банки уходит много ресурсов. Раньше я не задумывался об этом, но именно созерцательность и неторопливость позволили мне ощутить внутреннее счастье от простых вещей и это привело меня к знакомству с таким материалом, как металл.

Вообще тогда со мной произошла удивительная история. Из окна дома я увидел человека в палисаднике, который ходил и измерял что-то шагами. Я подумал, что хотел бы познакомиться с ним и спустился вниз. Оказалось, что этот мужчина собирался построить клумбу и я решил ему помочь. После того, как мы сконструировали клумбы и посадили там папоротник, он спросил меня, чем я занимаюсь по жизни. Я рассказал ему, что я художник, показал свои работы и объяснил, что на данный момент переосмысляю свое искусство, после чего он сказал, что он сооснователь литейного производства и предложил поехать в цех и поискать там что-то для себя. Я съездил туда, но не сразу понял, что искал. Только через время я понял, что алюминий – объект, созданный из других объектов и его можно переплавить бесконечное количество раз. Так и получилось, что краска сменилась на металл, вопрос о том, как создавать и не потреблять, был закрыт.

В целом, как мы знаем, большинство крупных городов строились на реках, на них образовывались металлургические заводы, история Екатеринбурга тоже на этом завязана. И так везде: там, где река, появляется завод, и вокруг этого завода появляется город, люди, дома, рабочие. Думаю, что те произведения, которые я делаю – они об этом. Это как ключ к индустриальному наследию, к материалу, к его сущности.

Ещё важное значение для меня имеет то, что моя прабабушка была еврейкой, и во время Второй мировой войны ее депортировали из Крыма. В одну из барж попал снаряд, а моя бабушка была в той барже, которая выжила. По итогу бабушку эвакуировали на Урал, где она была устроена в литейный металлургический цех. Узнал я эту историю уже после того, как начал заниматься металлом и понял, что я точно двигаюсь в правильном направлении, мой путь довольно символичный, в этом есть что-то особенное.

Во Франции мне удается показывать те произведения, которые я создал на Урале. Вообще я показываю их каждый день, так как ношу на себе объекты, переплавленные из корабельной пушки.

Я думаю, что нет зрителя французского, российского или немецкого, есть человек. У меня всегда было стремление создавать объекты, которые находятся вне языка и вне культуры. Чем дальше я живу, тем больше понимаю, что везде человеческая природа очень схожая. Опять же, если затрагивать тему цивилизации, то всегда есть рабочие люди. Везде есть заводы. Так что все люди понимают, о чем мое искусство.

В ноябре была выставка в Париже, и там я делал инсталляцию, на который были объекты из пушки военного корабля, это был металлический объект. Мама куратора выставки тоже пришла и, увидев мою работу, она расплакалась от того, что ей это напомнило детство, потому что ее папа работал на металлургическом заводе и она видела много этого материала в раннем возрасте.

В процессе создания я не думаю о доходе, чаще всего заработок происходит естественным путем. Я просто делаю свое дело, создаю произведения и делюсь ими со зрителем. Если зрителя это трогает, то он берёт это в свою коллекцию и поддерживает художника материально.

Я думаю, что нет плохого и хорошего искусства. Здесь все так же, как и в жизни: нет плохого и хорошего. Все искусство нейтральное, и ты уже сам решаешь, что для тебя хорошо, а что плохо. В любом случае, либо ты это чувствуешь, либо нет. Здесь точно так же, как с людьми: с кем-то ты сразу находишь общий язык, а с кем-то нет. Это такой диалог: ты видишь произведение и можешь сразу проникнуться, а можешь только после того, как прочитаешь экспликацию. Такую же аналогию можно провести в общении с людьми.

Мне кажется, что душа – это та часть человека, которая задает вопросы про её существование. Можно называть это по-разному: Бог, Вселенная, душа и так далее… Но суть в том, что каждый человек это чувствует и может по-разному интерпретировать.