Для Кирилла Потапова медведи — это «заколдованные люди». Но и он сам буквально околдован любовью к животным и делает всё для того, чтобы мы поняли, как мир фауны нуждается в нашей любви.

Всегда мечтали спасать животных?

Да, с самого детства тащил домой котят, змей, мышат, говорил, что стану спасателем животных. Родители даже карманы проверяли, не притащил ли я кого.

Почему тогда сразу не пошли по этому пути?

А по какому пути? Ветеринария, на мой взгляд, чаще всего — коммерческая история, да и не смог бы я резать животных. В некоторых клиниках даже тренинги проводят, как навязать услугу клиенту и дерут последние деньги с людей. Биолог – тоже не моё, потому что и это часто история не о заботе, а об экспериментах или опытах. Та же косметика или лекарства до сих пор тестируются на животных и этим занимаются химики, биологи. Это всё точно не для меня. 

В итоге вы пошли на лингвиста, и полученное образование вам помогло больше узнать о животных благодаря специальной литературе, изданной за границей.

Верно, в мире множество учёных  и я рад, что благодаря лингвистическому образованию у меня была и есть возможность работать с их исследованиями. На русском языке тоже есть подобная литература, но значительно больше написано об охоте, петлях и капканах. Однажды я искал литературу о пумах на русском, но нашёл только статью «Пума» против «Адидас».

Сейчас на Википедии можно найти кое-какую информацию, но она, скорее, для общего развития. А тем, кто работает с животными, изучает их поведение, взаимоотношения, их влияние на процессы в системе, Википедия ничего нового не расскажет.

Что вам интереснее — помогать животным или изучать их? В чём ваша главная цель?

Моя главная цель — изменить хотя бы у какой-то части населения, а прежде всего, у детей, представление о животных. Разрушить стереотип, что они все злые. Чтобы дети относились  к животным добрее. Нас же с детства пугают сказками, где волки всех съедают, а медведи — очень страшные. Люди боятся лисы и бегут от неё, не зная, что белочка в парке точно такой же переносчик бешенства, но это часть животной жизни. Относиться к животным нужно бережно, а не с опасением. Уверен, что пройтись ночью по Вайнера куда опаснее, чем встретить лису или волка. (Смёется)

Что касается помощи – я делаю всё, что могу, но трезво оцениваю свои силы и понимаю, что не смогу помогать тысячам животных, размещая их у себя. Не смогу посадить несколько волков в маленькую клетку и постоянно бегать просить деньги на их содержание, потому что это бесполезно, особенно когда дело касается диких животных.

Хотя вокруг нас много куда более опасных вещей, чем животные.

О том и речь, по большому счёту нас всегда может что-то убить, но если люди видят дикое животное, то это сродни апокалипсису. Между тем, волки, например, почти никогда не нападут на человека. У них антропофобия, то есть боязнь людей на генетическом уровне. Волк, увидев человека, скорее всего убежит от него метров на 20-30, а не помчится к нему. Но, безусловно, нужно понимать, что приходя в лес, вы приходите к зверям домой и там нельзя вести себя, как вздумается.

Есть и обратная ситуация, когда люди заводят дома диких животных и часто это кончается плачевно.

Да, я в своём блоге показываю, что при правильном подходе можно взаимодействовать и даже дружить с дикими животными, но я этому посвящаю всю жизнь. А если вы хотите завести тигра или медведя и по утрам уходить на работу — это не вариант. У меня в центре много отказников с Рублёвки, которых завели ради развлечения и быстро поняли, что это всё совсем не весело.

Вы занимаетесь в какой-то степени научной деятельностью, изучая животных. Что вас больше всего удивляет в их поведении?

Я удивляюсь каждый день. Когда наблюдаешь за волками, то видишь, что у них какие-то чистые, идеальные отношения, люди так не живут. Их пары построены на взаимной заботе и любви. Я вообще считаю, что царь животных — волк, а не лев. Потому что при первой опасности львы могут бросить львицу с львятами и убежать, а волк будет драться до последнего за свою семью. При этом и в семье они никогда не пустят кровь, могут подраться с соседями, но семью не покалечат. Волки мудрые, людям можно у них поучиться.

У вас есть рекламное агентство, оно сейчас функционирует?

Да. Где-то полгода назад мы снова встали на ноги, и этот бизнес помогает мне содержать животных. Но и реклама мне нравится, я хочу придумывать сценарии для видеороликов. Вообще, всё, о чём я мечтал, как-то само притягивается. Кино мне тоже интересно — вот недавно ко мне приезжали Юлия Александрова, Юрий Колокольников и Михаил Башкатов сниматься в художественном фильме о спасении животных. Попросили  разрешения снять животных, и я согласился участвовать, потому что этот фильм побудит зрителя быть добрее к зверям.

Занимаетесь просветительской деятельностью? Не думали написать книгу?

У меня уже есть детская, о моих животных. А сейчас я веду дневник наблюдений, потихоньку пишу научную книгу. Я раньше ездил в экспедиции на Камчатку вместе с морскими биологами из МГУ и СП БГУ— наблюдать за косатками и китами. Мы с утра до вечера работали в океане, брали анализы у китов и косаток на биопсию.… И это далеко не всё, мне есть, о чём рассказать, чем поделиться.

Как относитесь к океанариумам и циркам?

Ну, конечно, я бы не хотел, чтобы они существовали. Всё это могло бы стать центрами по спасению животных, где они бы жили в заповедных охраняемых территориях.  Что-то вроде национального парка, куда можно поместить раненое или осиротевшее животное. Зрителям можно просто показывать взаимодействие с животными – как их гладить, как кормить, а трюки и прыжки через горящее кольцо –  это варварство. Я за то, чтобы у животных тоже были права, существовала скорая помощь для них. Но это в мечтах.

А в цирке дрессировщик тигру точно не друг. Представьте, вам бы сейчас сказали на стол запрыгнуть и обратно, а ещё бы кнутом подбивали! Не говоря уж об условиях, в которых они содержатся…Это скорее доминирование, а не дружба. Да, я могу и накричать на подопечного, и остановить, если сильно разыграются, но руку поднять – это что-то немыслимое. Я думаю, если человек может позволить себе жестокость к животному,  он и перед другим человеком не остановится. Поэтому и важно говорить о любви к братьям нашим меньшим ещё с детства. И, конечно, надо ужесточать законодательную базу —  за жестокое обращение с животными сажать лет на 10-15.

А в наших реалиях — что делать, если найдёшь раненое животное в лесу? Нередко люди находят их и берутся выхаживать самостоятельно.

Во-первых, нельзя просто взять и забрать животное из природы. Нужно сообщить в департамент по охране, контролю и регулированию использования животного мира. Он есть в каждом регионе. На место выезжает инспектор, составляет акт и решает, куда направить животное. Это может быть зоопарк или центр по реабилитации животных.

Государственных центров по спасению диких животных нет, только частные. Есть Центр «Амурский тигр», который поддерживается президентом и правительством, потому что они пополняют популяцию. Но чтобы имелся многофункциональный центр, где бы спасали всех и работал бы госпиталь – такого нет. Сейчас всё держится на альтруизме, а это очень тяжелое и затратное дело. За хищниками сложно ухаживать, требуется очень много средств, чтобы их кормить – всем этим занимаются обычные граждане.

А у вас никогда не было страха перед животным?

Никогда, даже в детстве. Я считаю, что животное так же любит и страдает, как человек, я вижу в них душу. Но я понимаю, что они могут быть опасны для человека, который не посвятил этому всю жизнь. Например, в лесу самое страшное – встретить маму с медвежатами, у них очень развит материнский инстинкт, и она загрызёт любого. При этом медвежата очень коммуникабельные, они могут сами захотеть поиграть, побегут за тобой, а мама — следом… К слову, самое главное – не убегать, как бы ни было страшно. Если побежать, то начнётся преследование, и исход будет смертельным.

Расскажите о ваших правилах общения с животными.

У меня нет каких-то секретов. В основе — личное взаимоотношение с ними. Стоит упомянуть, что своих диких животных я растил с детства, они знают меня и не видят во мне опасности. Животные всё понимают. Мой Потапыч увидел как-то птичку — и мне на неё показывает. Я столько души увидел тогда в его глазах… Я называю медведей «заколдованные люди». Мы просто не понимаем их язык, а они не могут говорить на нашем. И то, если я скажу медведю «нельзя, больно», он тут же прекратит играть. И глаза у них глубокие, умные. Потапыч был спокойный, а есть медведи более активные, они могут рычать, но это черта их характера, каждый из них по-своему личность.

Кем за последнее время пополнился центр?

Появился маленький тигр, из-за него я не сплю уже 1,5 месяца. Всё как с младенцем – покормить, покачать, колики. Даю ему правильное питание и витамины, чтобы рос здоровым. Ещё появились альпаки и черноносые валлийские овечки – очень красивые и редкие животные. Альпаки гипоаллергенные, а овечек мало где можно встретить в России, их родина – Швейцария. 

У меня в планах — создать большой центр. Организовать пет-терапию для детей с альпаками и овечками, сделать лекторий, проводить конференции для тех, кто изучает животных. Мне бы хотелось, чтобы центр хотя бы сам себя окупал. Кроме того, можно будет помогать сохранять вымирающие виды животных, размножать их и возвращать в среду. Дел много.

Сейчас центр существует только на ваши деньги?

В основном, да. Но мне помогает депутат Алексей Вихарев, его волонтёрский центр и ещё компания «Мистер Грин», которая помогает продуктами. Больше никто не помогает, хоть я и пытался выйти на международные фонды, всё это бесполезно.

Но если бы я выбирал, какую жизнь прожить – я бы выбрал только такую. Жаль только, что возможность заниматься этим появилась поздно. Я живу со своими животными, они будят меня по утрам и мы вместе начинаем день. Это было моей мечтой с детства, и она осуществилась.