Помимо работы в клинике, вы занимаетесь обучением своих коллег. Причём аудитории бывают разномасштабными. Что вам дают такие публичные выступления, ведь это большая ответственность – быть наставником докторов?

Да, я провожу семинары, как на маленькие аудитории до 10 человек, так и на аудитории свыше 100 человек. И, естественно, не каждый «выстреливает». Потому что все хотят разного: кто-то денег, кто-то славы и узнаваемости, кто-то заниматься любимым делом и совершенствоваться в нем. Люди желают разного. И я, как спикер, преподаватель, наставник, возможно, не всем подхожу, это нормально. Каждый ищет себе подобных. Я не должен понравиться каждому, но в программе любого момент мероприятия, будь это пяти-шестичасовая лекция или пятнадцати-двадцатиминутное выступление, я стараюсь выдать максимально полезную информацию. Не нужно показывать на сцене, какой ты классный, таким ты можешь быть для своих пациентов, коллег в рамках клиники. Ты должен дать каждому то, чем он сможет пользоваться, поэтому хороший спикер — это тот, кто удовлетворяет потребности абсолютно всех. Пусть ты просто пошутил, но человек забрал с собой хорошую шутку, если он не работает с этими методиками. Не все умеют всё делать. Я тоже. Потому что если делать, то все на отлично, что невозможно. Конечно, смотрю всегда на обратную связь. Она сразу приходит. Но раньше я только отдавал, а сейчас и отдаю, и беру от зала.

Когда вы осознали эту трансформацию?

Когда перестал переживать перед выступлением на большую аудиторию и начал получать от этого удовольствие, хотя до этого много выступал на сцене в школе. Невозможно сразу родиться спикером, сразу полюбить работать на публику. Это приходит автоматически. Если ты желаешь этого, всё будет, просто не сразу. Я смотрю на своих детей и примерно понимаю, чем они будут заниматься. Я мог бы не работать быть в медицине, но 100% делал бы то же самое, что и сейчас – был спикером, вел социальные сети. Другое дело, что я всегда видел себя в медицине, выбора для меня не стояло. У нас сейчас идет новый проект, потрясающий, в нём я один из несменных наставников. Так вот некоторые подают заявки не определенному наставнику на обучение, а сразу нескольким. Это создаёт немного негативное ощущение, что он хочет любыми путями в проект попасть, может, он не уверен в себе, может, не уверен, что понравится. Когда я поступал в медицинскую академию, то не рассматривал другие вузы на всякий случай. Был уверен, что поступлю, принципиально – либо туда, либо никуда. Не пройду в этот раз, пойду на следующий год.

Общаясь с таким большим количеством специалистов, вы можете увидеть, что человек находится не на своем месте? Все-таки думать, что ты можешь творить великие дела, и действительно это делать способны далеко не все.

Не все врачи идут в медицину ради великих достижений. Кто-то, например, родился в династии врачей, кого-то заставили пойти учиться на медика родители. У меня нет династии врачей. И детей своих я не заставляю следовать за мной. Поэтому не могу оценить, на своим месте человек или нет. Какие-то неудачи, конечно, бывают у всех. Даже не неудачи, это просто «непобеда». Каждое поражение я принимаю на свой счет, даже в своем коллективе. Если, например, доктор не может раскрыть себя полностью, то это не потому, что он плохой, а потому что я не смог ему помочь. К сожалению, у меня не было такой возможности, не было такого наставника – я тут немного взял, тут немного, что-то свое и придумал. А это очень сложный путь – без наставника.

Когда есть классный ведущий специалист, под руководством которого идет команда, она потихоньку развивается. Моя команда собралась недавно, два года исполнится 1 ноября. Кто-то смог за это время развиться до космических высот. И я многое отдаю, чтобы так получилось. Но тем не менее какие-то расстройства и неудачи, хоть это полная ерунда и мелочь, я все равно записываю на свой счет.  

При таком темпе, графике как получается всегда оставаться в ресурсе?

Это абсолютно мое дело жизни, о нём я мечтал с детства. И я занимаюсь очень многими направлениями в медицине, не стою «у одного станка» каждый день, и тематически это не может мне надоесть. Иногда, безусловно, есть желание чем-то себя развлечь, например, чтением художественной литературы или автопутешествиями. Мы с женой уже четвертый год мечтаем о небольшой кругосветке, но я не могу оставить клинику на полгода, не могу не преподавать. Но мы все равно выбираемся каждый год на три недели. Путешествовали по Кавказу, были на Байкале. В следующем году у нас запланировано автопутешествие в Монголию, полное погружение в местный быт, ночевки в пустыне Гоби, дикая рыбалка в местных озерах.

Автопутешествие довольно экстремальный вид отдыха для многих. А вы считаете себя экстремальным человеком?

В какой-то степени, да. Но я дико боюсь высоты и неконтролируемых ситуаций. Поэтому я, скажем так, разумный экстремал. Мотоцикл – моя мечта, но я понимаю, что это крайне травмоопасно, а я за стольких людей отвечаю. Мне нельзя рисковать настолько. При этом я борюсь со страхами, работаю над ними. Допустим, мне интересно было подняться на Эльбрус, интересно летать куда-то. Еще я боюсь сдавать кровь, лечить зубы. Многим говорю, что бояться процедур можно, но делать их необходимо, просто относиться к ним нужно проще, может, сублимировать, думать о другом. Например, я перестал бояться стоматолога, потому что в кресле у врача думал о самолете, потому что летать я боюсь больше. Порой, мы надумываем себе куда больше, чем есть на самом деле.

Как вы считаете, почему сегодня дерматологические заболевания становятся все более распространенными? Так как и желание людей «улучшить» себя за счет каких-то физических манипуляций с телом?

Опять же смотрю по более молодому поколению, за старшее не уверен, так как у них сознание было совершенно другое, а вот молодежь очень сильно зависит от современных гаджетов, социальных сетей, общения или, кстати, наоборот, отсутствия гаджетов и общения. Они видят пример с картинок и считывают это как идеал. Они очень зависимы, да даже мы, взрослые, уже привыкли. Если я не держу долгое время телефон в руках, мне становится дискомфортно. К современных благам жизни мы очень привыкаем. Это нормально. Время диктует правила. Я сначала расстраивался, что мои дети делают такой акцент на этом, а потом я понял, что и я для своих родителей был таким же когда-то. Здорово, что у них есть возможность пользоваться чем-то интересным. У моего сына есть крутой MAC. Ему он нужен, может, он будет программистом. Можно говорить, что ребенок плохой, на него негативно влияет современность. Я отношусь по-другому, стараюсь, наоборот, в них что-то раскрывать, если ребенок что-то хочет, пожалуйста. Если говорить о наших клиентах, то к нам тоже приходят молодые девушки с разными проблемами. И, конечно, во многих случаях есть влияние окружения. Допустим, проблема высыпаний на лице. Спрашиваем у них – что случилось? Отвечают обычно, что переживали, потому что мало лайков на их посте, а они рассчитывали на другое. То есть даже такие банальные вещи влияют. Поэтому я всегда стараюсь хвалить тех, кто к нам приходит. Во-первых, это приятно им, а мне несложно. Во-вторых, я не знаю, как прошел их день, поэтому стараюсь дать заряд позитива комплиментом, пожеланием чего-то доброго. Возможно, их приход на консультацию уже как-то психосоматически меняет их хотя бы на один день. На лекциях я тоже стараюсь много об этом говорить. Мы, врачи, должны отдавать себе отчет – нельзя ни в коем случае говорить, что кто-то плохой, нужно соблюдать этику. Чего многие не делают.

В медицине?

Да. И это не про невоспитанность, а про самого человека. От него всё зависит, от его домашнего окружения, дальше он ищет себе такое же профессиональное окружение. Я даже примерно представить не могу, чтобы я про какого-то доктора сказал что-то плохое, мне самому стыдно будет. А я достаточно взрослый, чтобы мне было стыдно.

А как вы думаете, почему при всем развитии технологий, накопленного опыта знаний, все чаще возникают осложнения у людей после какой-либо медицинской, косметологической манипуляции?

Во-первых, во всех осложнениях мы виноваты сами. Объясню почему. Врачи, косметологи последние несколько лет сильно популяризируют свою деятельность. Мы ее настолько сильно несем в массы – интервью, семинары, обучения, тренинги, мастер-классы, – что люди со стороны привыкают к этому. А когда они привыкают, то это переносится из рамок большой великой медицины в бытовые услуги, как тот же маникюр или макияж. И вроде, всё это делается только из благих побуждений, но у этой популяризации есть обратная сторона – многие «эксперты» стали очень много делать услуг, не соответствующих нормам и законодательству, от которых появляются осложнения. Может, и раньше они были, а мы о них не знали, что-то не диагностировали, что-то само проходило. Да и пациенты тогда не знали, как должно быть в итоге. Сейчас не только уровень специалистов, но и уровень пациентов вырос. У нас, например, в Екатеринбурге самая сложная аудитория в стране. Она не просто требовательная, она сознательная. А вообще скажу – Россия двигатель эстетической медицины.

Правда?

Да, самое большое количество потребителей, если не считать Азию. Южная Корея очень мощная в плане разработок продуктов. Хотя сейчас и в России стали производить много своих интересных продуктов для эстетической медицины. Причина – импортозамещение, ведь сейчас невозможно получать хорошие продукты извне. Также у нас очень много умных, талантливых людей. Если сравнить, например, обычного зарубежного доктора и наших, просто стандартно практикующих специалистов, они будут на уровень выше. Сначала мы смотрели на мир, а теперь все смотрят на нас. Мы не только догнали, а перегнали. У нас есть онлайн-школа, где обучается 30-40% иностранцев. Сейчас почти все мировые конгрессы перекрывают наши русские специалисты.

Вас не пытались переманить?

Я подрабатывал в Европе, до создания клиники. Предлагали переехать и вид на жительство, но я очень патриотичен. Ездил только из любопытства. Мне было интересно посмотреть на их опыт работы, пообщаться с людьми другой нации, не более.