Известная журналистка, блогер и фем-активистка Татьяна Никонова – о волне феминизма в России, а также о том, почему мужчины боятся женщин, ратующих за равноправие.

Татьяна, интернет переполнен обсуждениями феминизма. Пишут, что идет его «третья волна». Какие взгляды отстаиваете вы?
Я придерживаюсь интерсекционального феминизма. По поводу «третьей волны» не соглашусь: у России, как всегда, свой особенный путь. В США были уже три волны. Первая: обнаружение того, что женщина «тоже человек», – за что боролись суфражистки, которые хотели избирательных прав. Вторая волна, начавшаяся в 60–70-х годах, подразумевала, что женщина не хуже мужчины. Она может работать и должна получать такие же деньги (до сих пор во всем мире это не так), имеет право самостоятельно определять свою жизнь. Третья волна феминизма подразумевает, что пришло время не разделять категории пола и гендера для того, чтобы знаменитое фрейдовское «пол – это судьба» перестало работать. Я бы сказала, что в России сейчас идет вторая волна, но, конечно, хотелось бы перейти к третьей, поскольку она включает в себя интерсекциональность, т.е. понимание того, что существует множество разных систем угнетения, они по-разному могут пересекаться в каждой группе людей.

Когда впервые с угнетением столкнулись вы?
Я выросла в республике Коми. И прекрасно помню, какой униженной себя чувствовала в школе, пока не переехала в Москву, из-за того, что коми до сих пор считаются людьми второго сорта, это касается большинства малых народностей. Переехав в столицу, я обнаружила, что это никого не волнует, многие даже не знали, что существует такая народность. Потом я осознала, что я белая женщина, которая выглядит как славянка (хотя не славянка), и это дает мне массу привилегий. Если девушка с татарской или узбекской фамилией подавала заявку на работу, ее могли даже не пригласить на собеседование, а меня приглашали. У меня был приятель с корейской фамилией, но не полностью кореец. Как-то он пришел разговаривать о приеме на работу и увидел удивленные глаза кадровиков: «О боже, на человека похож!» Это как раз об интерсекциональности, когда мы не замечаем, как много систем угнетения нас окружает. Интерсекциональный феминизм не означает, что мы уйдем от настоящего феминизма и построим свой. Нет, мы всего лишь говорим, что нужно быть открытым для чужого опыта. Это попытка жить так, чтобы оценивать человека в первую очередь как личность.

То есть в этой системе ни мужчина, ни женщина не доминируют?
Феминизм – это о равенстве людей. Мы хотим уравнять права женщин, чтобы у них были привилегии, которые есть у мужчин. Ни о каком доминировании речи нет, потому что это бессмысленно. Люди должны иметь возможность развиваться и реализовать себя в самых разных областях, независимо от пола.

Феминизм может уйти в политику?
Он должен уходить в политику, поскольку мы живем в мире, где тебе отказывают в существовании. Когда у тебя есть дети и тебя не берут на работу, в какой-то момент ты понимаешь, что хочешь это изменить. А когда ты пытаешься что-то менять, ты уже занимаешься политикой. То, чем мы занимаемся, – попытка изменить общество. Заниматься такого рода политикой можно на самых разных уровнях: есть низовой феминизм, работа с группами людей – это медийный активизм, как раз то, чем я занимаюсь, попытка менять законы. Когда мы видим, что в издании «Секрет фирмы» редактора женского пола называют «редакторка», мы понимаем, что это политический процесс.

Почему многих мужчин бесит феминизм?
Потому, что им страшно. Феминистки им говорят: «Я и сама могу!» А он сразу думает: «А я где в этой картине мира?» Женщина может сказать, что ей нужно, чтобы ее любили. А мужчина: «Выражать чувства?! Это же страшно!» Зачем нужно жить вместе? Чтобы вместе растить детей. Мужчина сразу думает о том, что ему придется менять подгузники. У нас только 2 % мужчин выходят на больничный или в отпуск по уходу за ребенком. «Разговаривать по душам, приходить к компромиссу?» – «Нет, будем делать, как я сказал». Мужчин этому не учат. А всех, кто смогли до этого додуматься, – у них либо развит эмоциональный интеллект, либо они очень умные, раз до этого дошли. У очень многих мужчин уходят годы на то, чтобы это понимать. Многие считают, что феминизм – это страшные небритые женщины: кто же будет услаждать наш глаз?

Если я могу сказать мужчине, что я могу сама, что хочу поддержки, внимания и помощи, то я уже на пути к феминизму?
Это может быть стихийный феминизм, но я считаю, что люди должны сами себя определять. Если женщина говорит, что хочет эмпатии, компромиссов и равного участия в делах, но чтобы за квартиру платил он, то тут возникает вопрос: феминистка ли ты? (Смеется). Еще можно понять, когда женщине платят на 30 % меньше за ту же работу, что мужчине, и им надо как-то перекраивать совместный бюджет. Но когда ты говоришь: «Это твоя мужская задача», это не феминизм. 

А мужчина может быть феминистом?
Мужчина может быть профеминистом и поддерживать феминистское движение.  Мы, разумеется, таким мужчинам благодарны, потому что это наш «засланный казачок» в мужском царстве. Мужчина может выслушивать женщин, помогать им так, как они просят, если у него есть время, желание и возможности. Можно формировать вокруг себя какой-то круг людей – это классно работает. Я иногда бываю на дискуссиях про ЛГБТ. То, что об этом говорю я, цисгендерная гетероженщина, это открывает кому-то глаза, потому что меня готовы слушать. Если ты помогаешь людям как-то самообразовываться, менять взгляд на мир, это уже огромная работа и вложение сил. 

Какие вы можете посоветовать источники для просвещения на тему феминизма?
Нужно сначала внутренне дозреть. Невозможно начитаться, просветиться – и все, мы феминистки, вот вам мой партбилет. Это всегда постепенный процесс. Пять лет назад я не была такой феминисткой, как сейчас. Через пять лет у меня будут другие взгляды. Зачастую феминистки не согласны друг с другом по разным вопросам. Показывать ресурсы необходимо. Например, Алена Попова и Саша Митрошина недавно открыли проект «Ты не одна». Они собирают феминистские ресурсы. Кроме того, я всегда рекомендую «Загадку женственности» Бетти Фридан, потому что она описывает процессы, происходящие в России сейчас.