Начальник Управления культуры Администрации Екатеринбурга Илья Марков, заступивший на пост 1 октября 2019-го, поделился со «Стольником» своим видением культурного контекста нашего города.
Вы стали начальником Управления культуры после того, как Татьяна Львовна Ярошевская, занимавшая пост последние 15 лет, переехала в Москву. Как вы можете оценить «культурное состояние», в котором достался вам город?
Очень высоко! Нисколько не умаляя вклада Татьяны Львовны в развитие Екатеринбурга, я отмечу еще и экономическую ситуацию в целом. Разумеется, с начала 2000-х все поменялось кардинально. С начала века мы наблюдаем колоссальный рост во всех сферах жизни, период с 2009-го по 2014-й называют безусловным расцветом сферы культуры в целом и в нашем городе в частности. Сейчас эксперты обозначают некую стагнацию, но то, что есть сегодня, – это здорово. Потому что люди стали много внимания уделять своему досугу, и, конечно, как написано в умных книжках, спрос рождает предложение. И он, этот спрос, появился: на абсолютно новые форматы культурных институций и культурной деятельности. И город с готовностью реагирует на него. Пока мне трудно глобально сформулировать, назвать эту миссию, но далеко не везде существуют не то, чтобы подобные институции, а вообще управления культуры. Да, возможно, наша форма правления не идеальна, но она такая, какая есть, и отталкиваться нужно от этого. Татьяне Львовне это удалось. Во-первых, ее заслуга в том, что она собрала команду очень сильных руководителей. Вообще, в нашей стране считается, что быть руководителем на муниципальном уровне – это не очень престижно, и вроде как все должны стремиться к должностям руководителей хотя бы региональных, а лучше – федеральных институций. Но в Екатеринбурге, и это, на мой взгляд, очень значимый показатель, некоторые муниципальные учреждения культуры порой гораздо более успешны по определенным критериям и известны далеко за пределами города, и порой «обгоняют» по этим показателям своих коллег регионального или федерального уровня. Например, у нас много известных муниципальных театров – «Театр кукол», уникальный театр «Щелкунчик», театр «Провинциальные танцы», камерный оркестр B-A-C-H, ТЮЗ… Вообще, в Екатеринбурге практически все популярные институции связаны с профессиональным исполнительским искусством, и это для нас очень ценно.
Вторая важная заслуга Татьяны Львовны и команды в том, что она организовала некий процесс, похожий на «ластик», сумев стереть границы внутри культурного пространства, сделав его единым. Оно именно такое в нашем городе, внутри культуры все знают всех, и это очень здорово. Галеристы общаются с театралами, театралы – с концертными директорами компаний, те, в свою очередь, с библиотеками, и так далее. Все общаются со всеми, все знакомы со всеми, у нас организована такая в правильном смысле слова тусовка, которая при этом сама себя драйвит. И что еще важно: к этой тусовке примыкает много молодых предпринимателей, подросло поколение миллениалов, тех, кто родился во второй половине 90-х. Их родители уже были достаточно обеспеченными, они уже могли думать о чем-то еще, кроме заработка на кусок хлеба. Так что у их детей немного другие ценности, они чуть иначе мыслят. И мне радостно наблюдать, что эти предприниматели пришли с интересом сотворить что-то в области культуры, что им интересно заниматься бизнесом именно в этой сфере.
То есть картина во всем позитивная? Или все-таки есть и слабые стороны?
Действительно, ложка дегтя есть. Есть такое забавное наблюдение, что художники в сфере культуры часто все делают вопреки. Часто им нужны какие-то бесконечные преодоления, закрытые двери, – и это тоже, кстати, является неким драйвером. А как может быть по-другому, мне пока непонятно. Если бы было много ресурсов, если бы материально-техническая база была в идеальном состоянии… Не знаю, как бы все складывалось. Но у нас есть то, что есть: наверняка вы знаете, что у нас в городе нет ни одного специально построенного музея – только приспособленные здания. Практически та же картина с музыкальными школами: я недавно проехался по ним – только процентов 20 занимают отдельно стоящие здания, и то построенные еще в советское время. Но чаще всего школы находятся на первых этажах жилых домов или как пристрои к общеобразовательным учреждениям – а это, как вы понимаете, тоже не очень удобно по ряду причин. Очень много приспособленных помещений – бывшие ЖЭКи, собесы, которые сейчас не эксплуатируются. Мы их радостно берем на баланс, пытаемся привнести интеллигентную нотку, в том числе и визуально… Да, наверное, материально-техническую базу можно назвать сегодня одной из главных проблем сферы. Но спасают положение, как я уже отмечал, люди. Что еще характерно, у нас среди руководителей нет большой текучки кадров, нет такого, что человек занимает пост, например, директора музыкальной школы, работает пару месяцев, понимает, что здесь тяжело, и уходит; нет, как раз наоборот. Люди находят разные возможности – иногда совсем не линейные, и я это всячески поддерживаю. Все эти модные слова вроде «фандрайзинга» или «краудфандинга», все это было всегда, как мы понимаем, и в советское время, и в 90-е годы, просто сейчас придумали для этого такие неймы, которые все активно эксплуатируют.
Чтобы привлечь внимание, наверное?
В том числе и для этого, да. И это хорошо. Я понимаю, что не случится такого, что завтра вдруг будет принято решение: а давайте-ка увеличим финансирование сферы культуры! Нет, мы должны в равной конкурентной борьбе доказывать свою значимость, причем не на уровне эмоциональных рассуждений, а прежде всего какими-то цифрами, исследованиями, которых в России не так много, но в мире они есть. И надо брать эти кейсы, смотреть, что подходит нам с учетом нашей ментальности, облика нашего города, нашего региона в целом. И, вроде бы, все всё понимают, но тем не менее… Есть притча про колибри, которая мне очень отзывается. В джунглях начался пожар, все звери переплыли реку и с берега смотрели на то, как горит лес – их жилище. И только маленькая птичка колибри в клюве таскала воду, пытаясь этими каплями потушить пожар. Ей говорят: зачем ты это делаешь? Это же бессмысленно! А она отвечает: я делаю, что могу. Я думаю, что мы тоже должны так поступать: делать, что можем, все время доказывать важность тех или иных проектов, обивать пороги, оборачивать в свою сторону общественное мнение. Что меня подбадривает в этой ситуации, это наша востребованность. Например, средний конкурс в музыкальную школу – 4 человека на место. И понятно, что вокруг этого появляется много частных институций, но надо понимать, что они предлагают совершенно разное качество образования. Не хочу никого обидеть, и среди частных школ есть много классных, но есть ведь и те, кто просто спекулирует на запросе. И нужно что-то с этим делать, потому что мы же должны понимать, что при подобном раскладе через какое-то время некому будет играть в Большом Симфоническом оркестре…
Если говорить о ресурсах – времени, силах и финансировании, конечно, – на что внутри сферы они будут направлены в первую очередь?
Во-первых, эти ресурсы будут направлены на поддержку свежих, оригинальных инициатив. Вот смотрите: у нас есть пирог, его испекли в виде бюджета – и вот он такой. Он уже не станет двух- или трехэтажным. И здесь возникает внутренняя здоровая рабочая конкуренция. Руководитель должен побороться за кусок этого пирога, доказывая учредителю – в данном случае Администрации города Екатеринбурга, что именно этот проект на сегодняшний день требует поддержки. И объяснить, почему. Аргументов может быть много, и не всегда они связаны исключительно с финансами, далеко не всегда. Скорее, с вопросами инвестиций, дивидендов, имиджевых и репутационных моментов, охватов и связей. Безусловно, в приоритете проекты, которые имеют поддержку из других источников. Такая модель распределения ресурсов сегодня вырисовывается как основная – действующая и эффективная. В советское время было плановое распределение, потом мы наблюдали переходный момент, сейчас картина сложилась такая. Другой вопрос, что именно в сфере культуры сложно вывести среднюю стоимость услуг – как приравнять библиотеку к зоопарку, какой у них общий знаменатель? Над этим бьются сегодня многие умы на разных уровнях власти. И, видимо, мы придем, скорее, к некой грантовой механике распределения этого бюджета.
Даже федеральные СМИ периодически выделяют Екатеринбург, называя его комфортным для жизни после Москвы и Санкт-Петербурга, в том числе и с точки зрения культурной составляющей. Как вы считаете, что отличает наш город?
Креатив, творческий подход. Даже консервативные институции проводят совершенно уникальные мероприятия. Возьмем филармонию: наряду с концертами классической музыки они проводят «Безумные дни» или приглашают на концерты диджеев – у них есть креативные решения в рамках текущей деятельности. А ведь далеко не каждый может на такое решиться. Или, например, Музей истории Екатеринбурга проводит мероприятия, связанные с поиском смыслов здесь и сейчас, потому что, говоря об истории города, мы не можем вечно обращаться только к XVIII веку, здесь и сейчас – это тоже история. Также у нас очень сильное сообщество в сфере дизайна, я говорю обо всем, что касается стрит-арта, современного искусства, Уральская индустриальная биеннале, безусловно, стала брендом. Как изменился оперный театр – от сценографии до сервиса! Мы не можем не рассматривать Ural Music Night, концентрацию креативного мышления. Фестивалей масса, подобных музыкальных начинаний было множество, но победил в итоге креатив, в том числе эта красивая идея с финальной песней и зеркальцами… Вот это все и отличает Екатеринбург, мне бы, по крайней мере, хотелось так думать. И еще я считаю, что мы именно креативом способны победить финансовые сложности. Это вопрос вкуса, стиля, и наш город должен быть таким.
